Для западной архитектуры строительство иконических зданий штаб-квартир - давно уже обыденное дело. Дом-бинокль для рекламного агентства Chiat/Day спроектировал в 1980-х Фрэнк Гери, отличное разноцветное здание для фармацевтической компании Novartis придумали в бюро Diener & Diener Architekten уже в этом веке, как и фостеровский «корнишон» Swiss Re в Лондоне, знакомый любому туристу. Можно смело утверждать, что сегодня чуть ли не каждый более-менее крупный город Америки или Европы способен похвастаться подобными объектами -зданиями, форма которых говорит сама за себя, а заодно и за своих «жильцов».
Вот только Москва - непонятное исключение из этого правила. Кроме небольшой штаб-квартиры фирмы «Интеллект Телеком», достроенной в прошлом году по проекту компании «21 век», нет столице ничего этакого корпоративного. Здание «Мерседес-Бенц» на Ленинградском проспекте хоть и несет на себе знак автозавода, но возводилось в складчину с еще двумя немецкими компаниями, и это сказалось в нейтральности внешнего облика дома. Еще меньше значения стоит придавать знаку ВТБ на башне «Федерация». Вот, правда, «Капитал труп» располагается в уже третьем здании, построенном им самим, - в комплексе «Город столиц», что в московском Сити (до этого были Capital Tower и Capital plaza). Но и тут девелопер никогда не занимал здание целиком и делился его имиджем с другими компаниями. Есть и обратные примеры, вроде мастодонта «Лукойла» на Тургеневской площади, когда все свое, но - не шедевр.
В свете вышесказанного здание Аэрофлота в виде эмблемы авиаперевозчика, достроенное прошлой осенью на Международном шоссе, - прорыв для Москвы. Добавляет значимости и то, что построен дом для госкорпорации. Такие компании уже давно не заказывали архитекторам ничего интересного. Это когда-то начальство РЖД сидело в здании Ивана Фомина. Теперь на Каланчевке Алексеем Воронцовым возведена новая штаб-квартира. Говорят, с очень умной автоматикой. Но искусствоведческого восторга не вызывает. Пожалуй, выделился один лишь Сбербанк, и то его штаб-квартира на улице Вавилова построена в уже далеком 1996-м. И потом, одно дело стена, чье остекление напоминает банковские ячейки, а совсем другое - крылья...
Такого поп-артовского, считываемого любым прохожим, жеста отТПО «Резерв» было сложно ожидать. Их здания всегда интересны, но любой архитектурный критик скажет, что предметные метафоры для описания этих проектов в непрофессиональной лексике обычно подбираются с трудом. Да и не принято это у модернистов, к которым единодушно причислен Владимир Плоткин. «Этикет» модернизма требует, чтобы архитектор разговаривал на языке балок и стоек, а не копировал мир быта, как бы ни было сложно считывать подобные «рассказы» обывателю. Недаром, по признанию самого автора, он только в ходе презентации заметил, что у него вырисовалось, а среди предварительных эскизов фаворитом считался вариант, отдаленно напоминающий катамаран, где скосы «крыльев» были повернуты в одну сторону. Вот бы тогда у журналистов появилась задача - объяснить, как плавсредство может символизировать авиаперевозчика! Досталось бы архитектору и за «лыжи в поле».
Впрочем, символика - лишь одна сторона этого проекта. Ее можно назвать предисловием к архитекторскому высказыванию, «написанным» инвестором. Точнее, руководителем компании, который с тех пор сменился. Из-за этого головной офис Аэрофлота задержался в центре города - в обычном бизнес-центре, разговоры об окончательном переезде умолкли. «Икона» пока осталась без штаб квартиры, а лишь с бэк-офисом. Здание на Международном шоссе оказалось так образом в одном ряду с другими проекта ми «Резерва», выполненными по заказу государственных структур, которые уже в ходе строительства решили поменять свои планы. Так было и со зданием на Белорусской площади, проектировавшими для арбитражного суда, но превратившиеся в итоге в обычный бизнес-центр, лишь частично занятый службой судебных приставов. Эффектный комплекс, созданный для налоговиков на Земляном валу, тоже теперь сдается в аренду многочисленные коммерческим компаниям.
Исследуя эти повороты судьбы, начинаешь понимать, сколь важно, что на Международном шоссе кроме символ; конкретной компании мы видим еще и классический почерк «Резерва». Их архитектура, - в рисунке фасадов, в лаконичности форм и планировок. Кроме того, адресат и масштаб объекта позвали сделать образ достаточно лиричным, как это было в давнишнем проекте Плоткина в проезде Загорского или в здании Арбитражного суда у «Новослободской». Писье из рассылки Аэрофлота, пришедшее пере майскими праздниками на мой электронный адрес, как раз называется «Время мечтать». Это все ценно вне зависимости от значения здания для компании.
Так же как и передача мощи государственного авиаперевозчика не формой, но композицией плана. Ее чувствуешь, когда идешь ко входу в атриум между двух корпусов. Хотя корпуса и сдвинуты друг относительно друга, но жесткость центральной оси, дополнительно выделяемая каскадом фонтанов, создает ощущение парадности. Размещение же кабинетов начальства в наклонном торце, смотрящее в сторону Шереметьева, сообщает здании доминантный статус относительно всего огромного аэропорта - из него «хозяевах смотрят на свои владения. Тема полета, которая снаружи выражена при помощи крыльев, приподнятых над землей, и в конструкции. 20-метровые кон соли верхнего этажа сами по себе подобен крыльям. Людям же, оказавшимся внутрь центрального атриума, тоже обязательно вспомнятся мечты о левитации. Стоя на его верхнем переходе, в пространстве пронизанном светом, который отражаете от светлой отделки и водного зеркала фонтана, здесь легко войти в образ Катеринь из «Грозы»: «Так тебя и тянет лететь. Вот так бы разбежалась, подняла руки и поле тела. Попробовать нешто теперь?» Здание компании Аэрофлот рядом с аэропортом Шереметьево
Для западной архитектуры строительство иконических зданий штаб-квартир - давно уже обыденное дело. Дом-бинокль для рекламного агентства Chiat/Day спроектировал в 1980-х Фрэнк Гери, отличное разноцветное здание для фармацевтической компании Novartis придумали в бюро Diener & Diener Architekten уже в этом веке, как и фостеровский «корнишон» Swiss Re в Лондоне, знакомый любому туристу. Можно смело утверждать, что сегодня чуть ли не каждый более-менее крупный город Америки или Европы способен похвастаться подобными объектами -зданиями, форма которых говорит сама за себя, а заодно и за своих «жильцов».
Вот только Москва - непонятное исключение из этого правила. Кроме небольшой штаб-квартиры фирмы «Интеллект Телеком», достроенной в прошлом году по проекту компании «21 век», нет столице ничего этакого корпоративного. Здание «Мерседес-Бенц» на Ленинградском проспекте хоть и несет на себе знак автозавода, но возводилось в складчину с еще двумя немецкими компаниями, и это сказалось в нейтральности внешнего облика дома. Еще меньше значения стоит придавать знаку ВТБ на башне «Федерация». Вот, правда, «Капитал труп» располагается в уже третьем здании, построенном им самим, - в комплексе «Город столиц», что в московском Сити (до этого были Capital Tower и Capital plaza). Но и тут девелопер никогда не занимал здание целиком и делился его имиджем с другими компаниями. Есть и обратные примеры, вроде мастодонта «Лукойла» на Тургеневской площади, когда все свое, но - не шедевр.
В свете вышесказанного здание Аэрофлота в виде эмблемы авиаперевозчика, достроенное прошлой осенью на Международном шоссе, - прорыв для Москвы. Добавляет значимости и то, что построен дом для госкорпорации. Такие компании уже давно не заказывали архитекторам ничего интересного. Это когда-то начальство РЖД сидело в здании Ивана Фомина. Теперь на Каланчевке Алексеем Воронцовым возведена новая штаб-квартира. Говорят, с очень умной автоматикой. Но искусствоведческого восторга не вызывает. Пожалуй, выделился один лишь Сбербанк, и то его штаб-квартира на улице Вавилова построена в уже далеком 1996-м. И потом, одно дело стена, чье остекление напоминает банковские ячейки, а совсем другое - крылья...
Такого поп-артовского, считываемого любым прохожим, жеста отТПО «Резерв» было сложно ожидать. Их здания всегда интересны, но любой архитектурный критик скажет, что предметные метафоры для описания этих проектов в непрофессиональной лексике обычно подбираются с трудом. Да и не принято это у модернистов, к которым единодушно причислен Владимир Плоткин. «Этикет» модернизма требует, чтобы архитектор разговаривал на языке балок и стоек, а не копировал мир быта, как бы ни было сложно считывать подобные «рассказы» обывателю. Недаром, по признанию самого автора, он только в ходе презентации заметил, что у него вырисовалось, а среди предварительных эскизов фаворитом считался вариант, отдаленно напоминающий катамаран, где скосы «крыльев» были повернуты в одну сторону. Вот бы тогда у журналистов появилась задача - объяснить, как плавсредство может символизировать авиаперевозчика! Досталось бы архитектору и за «лыжи в поле».
Впрочем, символика - лишь одна сторона этого проекта. Ее можно назвать предисловием к архитекторскому высказыванию, «написанным» инвестором. Точнее, руководителем компании, который с тех пор сменился. Из-за этого головной офис Аэрофлота задержался в центре города - в обычном бизнес-центре, разговоры об окончательном переезде умолкли. «Икона» пока осталась без штаб квартиры, а лишь с бэк-офисом. Здание на Международном шоссе оказалось так образом в одном ряду с другими проекта ми «Резерва», выполненными по заказу государственных структур, которые уже в ходе строительства решили поменять свои планы. Так было и со зданием на Белорусской площади, проектировавшими для арбитражного суда, но превратившиеся в итоге в обычный бизнес-центр, лишь частично занятый службой судебных приставов. Эффектный комплекс, созданный для налоговиков на Земляном валу, тоже теперь сдается в аренду многочисленные коммерческим компаниям.
Исследуя эти повороты судьбы, начинаешь понимать, сколь важно, что на Международном шоссе кроме символ; конкретной компании мы видим еще и классический почерк «Резерва». Их архитектура, - в рисунке фасадов, в лаконичности форм и планировок. Кроме того, адресат и масштаб объекта позвали сделать образ достаточно лиричным, как это было в давнишнем проекте Плоткина в проезде Загорского или в здании Арбитражного суда у «Новослободской». Писье из рассылки Аэрофлота, пришедшее пере майскими праздниками на мой электронный адрес, как раз называется «Время мечтать». Это все ценно вне зависимости от значения здания для компании.
Так же как и передача мощи государственного авиаперевозчика не формой, но композицией плана. Ее чувствуешь, когда идешь ко входу в атриум между двух корпусов. Хотя корпуса и сдвинуты друг относительно друга, но жесткость центральной оси, дополнительно выделяемая каскадом фонтанов, создает ощущение парадности. Размещение же кабинетов начальства в наклонном торце, смотрящее в сторону Шереметьева, сообщает здании доминантный статус относительно всего огромного аэропорта - из него «хозяевах смотрят на свои владения. Тема полета, которая снаружи выражена при помощи крыльев, приподнятых над землей, и в конструкции. 20-метровые кон соли верхнего этажа сами по себе подобен крыльям. Людям же, оказавшимся внутрь центрального атриума, тоже обязательно вспомнятся мечты о левитации. Стоя на его верхнем переходе, в пространстве пронизанном светом, который отражаете от светлой отделки и водного зеркала фонтана, здесь легко войти в образ Катеринь из «Грозы»: «Так тебя и тянет лететь. Вот так бы разбежалась, подняла руки и поле тела. Попробовать нешто теперь?»